Российский минздрав идёт против здравого смысла и самой природы

Российский минздрав в оптимизационном угаре бесстрашно идёт против здравого смысла и самой природы.

Чиновники от медицины лихо опровергают, казалось бы, незыблемую аксиому о том, что неотложная помощь определяет дальнейший успех лечения больного.

Вопреки тому, что все современные европейские и российские рекомендации предписывают оказание помощи ещё до госпитализации, поскольку именно на этом этапе смертность, например, от сердечных заболеваний наиболее высока, наша служба одним взмахом пера лишается всех спецбригад.

К сведению: до сих пор токсикологические бригады дежурили на пожарах, травматологи спешили на ДТП, неврологи выезжали на инсульты, кардиологи — на инфаркты и т.д. Именно в первые минуты профессиональные действия врачей могут не только спасти жизнь человека, но и облегчить его дальнейшее выздоровление.

Однако, согласно новому закону о «Скорой помощи», страждущий может быть лишён не только специализированной, но и просто врачебной помощи. В роли господа бога, решающего, кому какую помощь оказать, выступает диспетчер, то есть чаще всего человек со средним специальным образованием.

Именно он по телефону должен в течение буквально секунд принять решение: высылать ли врачебную либо фельдшерскую бригаду, а может и вообще ограничиться советами по телефону.

Ссылка на подобный зарубежный опыт не выдерживает никакой критики. Во-первых, в разных странах спасают своих граждан по-разному. Во-вторых, как-то негоже кивать на другие страны с другими расстояниями, другими дорогами и другой системой здравоохранения.

В нашей же действительности — с пробками, без-дорожьем, удалённостью от медучреждений — время доставки пациента в стационар зачастую затягивается сверх всех возможных сроков, поэтому действия бригады именно скоропомощников имеют порой решающее значение.

По словам главного специалиста минздрава России по рентгеноэндоваскулярной диагностике и хирургии Баграта Алекяна, выступившего на «круглом столе», прошедшем в Комитете Госдумы РФ по здравоохранению и посвящённом медпомощи при неотложных состояниях в кардиологии, на догоспитальном этапе от инфаркта миокарда погибают 12% больных.

Если в наших условиях «перевозится» в больницу человек, например, с тяжёлым инфарктом, а рядом с ним не кардиолог, а, скажем, врач общей практики, в худшем случае — просто фельдшер, то нетрудно представить, чем это может кончиться.

По сообщениям медиков, эксперимент идёт на всех парах. С января спецбригады сокращаются в Тверской, Нижегородской и других областях. Наконец, оптимизация докатилась и до Москвы.

Здесь к осени на подстанциях должны остаться, по-видимому, лишь педиатрические спецбригады. Врачи говорят о сокращении из «Скорой» неврологов, акушеров-гинекологов и других специалистов.

— Людям, отдавшим «Скорой» по 10 лет и более, имеющим учёные степени по своим специальностям, на полном серьёзе в отделе кадров предлагают перевестись на работу… дворником или уборщицей. Или (невиданная щедрость!) гардеробщицей, — делится наболевшим молодой врач.

Впрочем, врачи и сами активно уходят. По большому счёту, наша «Скорая» и без того страдала от нехватки бригад. Оставшимся трудоголикам приходилось работать за двоих. Но после нововведений и о таком режиме труда остаётся лишь мечтать.

— С первого января нынешнего года на «Скорой помощи» Нижнего Новгорода произошли две вещи, — рассказывает врач из Нижегородской области. — Во-первых, сократили медицинских сестёр и санитарок. Во-вторых, сократили кардиологические и неврологические бригады. К чему это привело? На подстанции, где я работаю, число сотрудников сократилось ровно на одну треть. В итоге первого января на линию вместо привычных 11—12 бригад вышли четыре. Сейчас ситуация чуть-чуть улучшилась. В среднем работают пять бригад. Днём время доезда доходило до четырёх часов. И это скорая помощь? Сразу же «посыпались» врачи-пенсионеры, которых было немало. Люди всю жизнь проработали на «Скорой». Нагрузку в 14—15 вызовов они выдерживали, 25—27 им оказалось не по силам.

Большинство кардиологов и неврологов, работавших в специализированных бригадах, тоже ушли, так как специальность терять не хотели. В итоге если раньше на тяжёлые вызовы с подозрением на инфаркт, инсульт, нарушение сердечного ритма и т.д. выезжали специализированные бригады, то теперь на такие вызовы ездят фельдшеры. Поощряется работа в одиночку. Работаете вдвоём — получите по две тысячи. Один — три с половиной.

Молодые ребята-фельдшеры, которым море по колено, стали соглашаться. Представляете, реанимация, а фельдшер — один! А если ДТП, а фельдшер один?

В связи с этим возросла нагрузка на больницы: в ситуациях, когда раньше помощь оказывалась на месте, теперь больных везут в стационары. Время доезда, которое составляло 20 минут, вообще отменили как нереальное. Как вам такая «Скорая помощь»?

Похоже, пока что всей этой ситуацией обеспокоены только сами рядовые врачи. Руководство, впрочем, успешно, как ему кажется, с такими настроениями борется.

Во-первых, без сожалений прощаются с уходящими. «Не нравится — уходите» — к такому отношению рядовые доктора уже привыкли. И уходят. Большинство молча. Но находятся люди, которые пытаются донести до общества весть о надвигающейся катастрофе.

Поэтому, во-вторых, вся мощь властной вертикали нашего здравоохранения наваливается на таких храбрецов. Неудивительно, что сами врачи очень неохотно идут на контакт со СМИ, а если и рассказывают о своих проблемах, то предпочитают оставаться инкогнито.

Сегодняшняя ситуация в здравоохранении — это проблема не только и не столько людей в белых халатах. При нынешнем дефиците медработников они всегда найдут себе место, а вот мы останемся один на один и с нескорой непомощью, и с недоступными поликлиниками, и с переполненными обнищавшими больницами.

Мария Панова

Источник: _http://kprf.ru/