Спорное кино: "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына"

Тихим вечером 6 сентября 2014 года состоялась церемония награждения старейшего в мире кинофестиваля в Венеции, уже 71 по счету.

Его лауреатом нельзя сказать, что неожиданно, даже несмотря на современную геополитическую ситуацию, стал новый фильм Андрея Кончаловского «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына». Что не говори, общемировой тренд на возрождение социального реализма сильнее любых санкций и политических лозунгов, и «Белые ночи…» вписываются в него идеально.

Обычно задумчивый и подчеркнуто отстраненный Кончаловский так искренне улыбался во время награждения «Серебряным львом» за лучшую режиссуру, что все его предыдущие заявления об абсолютном безразличии к реакции и успеху картины у зрителя: «Я вообще снимал картину, думал, что она не выйдет никуда.

Ну и что? Хочу понять, вот и всё», — стали еще более спорными. Ну не мог «человек мира» Андрей Сергеевич не знать, что его лента прекрасно вписывается в парадигму современного авторского кино. Но в то, что он снимал кино для себя и по-своему, в поисках этого самого своего понимания -верится сполна.

Действие картины (хотя в данном контексте уместнее сказать «бездействие») происходит на эпических просторах Архангельской губернии, в деревнях района Кенозёрья, что где-то под Плесецком.

Это тот самый редкий случай, когда в начальных титрах смело можно писать: «Персонажи не вымышлены, а сюжет самый что ни на есть реальный!». Точнее, в фильме практически не задействованы профессиональные актеры и серьезной фабулы киноповествования как таковой тут днем с огнем не сыщешь.

Скорее речь о сюжете масштабном, рамочном — та самая набившая оскомину жизнь российской глубинки без прикрас, личная экзистенциальная история как общее место современной действительности. Все это уже привозил на какой-нибудь киносмотр любой уважающий себя автор «новой русской волны», да и сам Кончаловский, в конце концов, 30 лет назад «Историю Аси Клячиной».

И многие из них непременно что-то выигрывали, больно уж тема благодатная и неиссекаемая, а западный зритель все никак не может ее разлюбить, также как и неунывающий почтальон Леха не может разлюбить свою Родину.

Но приз за лучшую режиссерскую работу на престижнейшем фестивале, конечно же, не отдадут за одну лишь не новую, пускай и актуальную тематику. Эта самая работа видна в каждом кадре, а зритель действительно подкуплен достоверностью происходящего и не может не наслаждаться той уникальной девственной красотой и величием, которые и так-то изначально присущи северной природе, но, стоит отдать должное, и запечатлены мастерски.

Режиссер в своих интервью искренне желал хоть раз каждому «подышать этим воздухом» и, смотря этот фильм, как не пародоксально звучит, это сделать удается.

В картине есть все для этого: удивительное зеркальное белесое озеро первозданной чистоты; излучины речек, с поваленными березами, на которых по преданию живут кикиморы; порывы ветра, срывающие изумрудную листву с вековых деревьев и нещадно стучащие кривыми осунувшимися калитками и ставнями косых домиков наполовину вымершей деревушки.

Этим пасторальным пейзажам безусловно восхитился бы сам Исаак Левитан и обязательно бы его живописал, а выбору художественно-изобразительных средств уж точно бы одобрительно кивнул Андрей Тарковский (а все-таки как ни крути чувствуется наследие от участия Кончаловского в фильмах мирового классика — многие кадры картины невозможно не сравнивать с легендарным «Зеркалом», хоть в создании конкретно этой ленты он и не был задействован).

Озеро — артерия этого полупустого спивающегося села, по которой бодрым эритроцитом снует на своей поржавевшей моторке почтальон Тряпицын, простой и обаятельный в своей искренности человек, выполняющий важнейшую миссию коммуникации десятка жителей деревушки с «большой землей», именно он доставляет помимо писем и газет, пенсии, продукты, а также по старинке вместе с ними и последние новости, хоть здесь в каждом доме и мерцает телевизор.

Но телеприемник все-таки скорее подчеркнуто инородное тело в этой обстановке ортодоксальной славянской аскетичности, несмотря на то, что сельчане плачут под «Жди меня», смотрят пошлые клипы Натали, а сам Леха ежедневно завтракает под «Модный приговор», что пародаксально не вписывается в ритм и устои жизни этого поселения.

Не вдаваясь в подробности, стоит отметить, что Тряпицын, как по долгу службы, так и по морально-волевым качествам (2 года как не пьет и в самый трудный момент отказывается!) просто-таки «лучик света в темном царстве».

Здесь необыкновенно уместен этот популярный фразеологизм, рожденный Добролюбовым при анализе драмы Островского «Гроза». Хотя его творчество и не столь любимо Кончаловским, по сравнению с драматургией Чехова, которая очень близка автору кинокартины.

И именно поэтому многие события этого фильма происходят за кадром, а эффект от случившегося передан в задумчивых взглядах, тяжких вздохах и коротких, но емких диалогах. В этих самых остроумных разговорах и сокрыта вся правда, с которой кенозёрцам приходится жить: «Вроде и пенсию плотют, и в магазинах все есть, а жизнь все-равно нервная», «жизнь сиреневая в дали, а подойдешь серая как и все»…

Вся эта действительность, все эти «ненужные» люди будто бы формируют в сознанни почтальона кошмар в виде породистого серого кота, мучающего каждую ночь своими внезапными появлениями главного героя.

Но найдя способ от него отделаться и, возможно, зажить по-иному, Леха все равно вернется домой к своему озеру и соснам, к своей разрушенной деревянной школе, периодически посещая которую, он ностальгирует о светлом пионерском прошлом, к все тем же уже родным соседям-алкоголикам. Иначе он никак не сможет.

При просмотре этой киноленты порой складывается впечатление, что имел место сознательный отказ от сильных эмоций в угоду создания векового образа невозмутимой терпимости русского человека.

Следуя собственной внутренней философии и душевной организации, автор не позволил создать на чистом колосящимся русском поле феерию чувств, которая в общем-то не свойственна ни режиссеру, ни самим героям.

У Кончаловского получилось своего рода продолжение классической толстовской традиции в изображении людей живущих и работающих на земле с их «народностью», разве что у Льва Николаевича сквозит сострадание и человеколюбие, а у Андрея Сергеевича зияет холодная, как то же архангельское озеро, констатация и умозрительный поиск русской национальной идентичности, а вместе с тем и ее места в современной цивилизации.

Ведь именно Российская держава одна из немногих на всей планете запускает современные (и не очень) ракетоносители в космос, между прочим, прямо у Лехи под носом, но при этом, если глубоко пьющий сосед по деревне украдет мотор с видавшей виды лодочки почтальона, то «хлеб смс-кой же людям не доставишь».

«Ну ничего, разберемся, переживем…», — отвечает всем невзгодам Тряпицын. И в этой повседневной, простецкой фразе, представляющей квинтэссенцию всего русского самосознания, и заключается вся житейская народная мудрость, именно ее природу попытался понять режиссер, позволив присоединится к своим размышлениям всем желающим, но оставив право сформулировать вывод за каждым отдельно взятым зрителем.

Источник: _http://www.kinopoisk.ru/